ЭКИПАЖ

— Мне было около двадцати пяти лет, я сидел на кухне, читал какую-то книгу, и вдруг мне в голову пришла идея: «вот было бы здорово это снять». Думаю, это был первый звоночек. Потом несколько раз я безуспешно поступал во ВГИК, а затем каким-то чудом поступил в экспериментальную киношколу «Фабрика Кино». После окончания стажировался у Дмитрия Астрахана — там познакомился с Владимиром Рубановым и благодаря ему попал в Свердловский театр, где получил грандиозный опыт режиссуры. Вернувшись в Москву, я оказался невостребованным режиссёром, сидел без работы, писал никому не нужные сценарии и, когда мне предложили должность «администратора по площадке», я был по-настоящему счастлив. В тот момент мне казалось, что в ином качестве я в кино не нужен. Там, на площадке, я и увидел впервые монтажёров. Они сидели в палатках, освещённые экранами мониторов, недосягаемые и величавые — настоящие аристократы в кино. Режиссёры и операторы меркли на их фоне. А я таскал вместо заболевших рабочих стулья в проливной дождь и мечтал о лучшей доле.

Профессионально начал монтировать в 2008 году на сериале «Застава Жилина», который снимал режиссёр Василий Пичул. Сперва я работал на проекте вторым режиссёром по площадке, но когда у монтажёра и режиссёра возникли разногласия, продюсер сериала Армен Арутюнян порекомендовал меня Василию, и я начал совмещать обязанности второго режиссёра и монтажёра. Монтировали мы с Василием после смены. Какой-то опыт у меня к этому времени уже был, хотя я не имел больших технических навыков — приобрёл их уже потом.

Мне казалось, что я стал монтажёром, что теперь я не буду таскать стулья по съёмочной площадке, но увы… дальнейших предложений я не получал. Вторым режиссёром я уже не хотел быть, а монтажёра во мне никто не признавал. И потому я часто сидел без работы. Всё-таки одно дело смонтировать сериал, и совсем другое — закрепиться в профессии. С этим не всегда было гладко. Мне кажется, что именно на фильме «Экипаж» процесс закрепления и состоялся.

— Продюсер фильма «Экипаж» Леонид Эмильевич Верещагин создал для работы очень комфортные условия. Монтировали мы картину в Испании. На берегу моря. Это было прекрасно, позволяло сэкономить массу времени, так как мы не ездили каждый день на работу — два часа в одну сторону, два в другую. Но самое главное, мы не сильно уставали при том, что очень много работали.

Дело в том, что этот фильм не только режиссёрская работа, но и продюсерская. Ведь именно Леонид Эмильевич, генератор идеи фильма, по праву считает картину своим детищем и относится к ней с огромной любовью и трепетом: как отец к своему ребёнку, который рождается в муках, встает на ноги, делает первые шаги, растёт и взрослеет на глазах, чтобы стать тем, чем встречает его зритель в кинотеатре. Точно так же относится к своему фильму и Николай Лебедев. Я даже не преувеличиваю. Так оно и есть. Верещагин и Лебедев очень увлечены кинематографом, воспринимают его с огромным трепетом и точно знают чего хотят. Поэтому они стараются создать наиболее благоприятные условия для достижения наилучшего результата.

— С Николаем у нас было правило, он повесил его на стену перед компьютером. Три слова: простота, ясность и благозвучие. Этими тремя словами мы и оперировали. Если во время просмотра сцена проста, ясна и благозвучна, значит она работает, она состоялась. Простота — очень важная вещь. Самое сложное — это сделать простое. И эти три пункта задают правильный вектор и держат тебя в тонусе.

У Станиславского есть прекрасное изречение о том, что режиссёр должен раствориться в актёрах. В свою очередь, монтажёр должен раствориться в материале, в истории и вывести именно её на передний план, а не показать зрителю свое искусство. И прелесть в том, что истории все разные, и нет ни одного точного рецепта, как их делать. Приходится каждый раз заново открывать и обогащать частные применения общих законов. Бывает, что начинаешь изощряться, выдумывать что-то, но лучше всего монтировать так, чтобы монтажа и монтажёра не было видно.

— Я монтирую без музыки. Референсную (эскизную) музыку подкладываю после того, как фрагмент фильма смонтирован. Прекрасная референсная музыка со всеми, кто монтирует, играет злую шутку: зачастую к оригинальной музыке, написанной для фильма, требуется привыкать, и это может стать большой проблемой.

— Первая версия длилась около трёх часов и получилась затянутой, так что нам пришлось сокращать, перетасовывать, уточнять, немного иначе расставлять акценты, из всего многообразия событий выделять основные, чтобы сюжет развивался должным образом. Если этого не делать, то с экрана будут звучать слова, которые никто не услышит. К тому же какие-то вещи зависели от удачливости съёмок, ведь бывают решения на площадке, когда никто не знает точно, сработает это или нет. Например, какая-то корзина висит на зелёном экране, её обдувают, качают. Что из этого выйдет в итоге, никто до конца не может понять. Поэтому что-то мы, конечно, немножко корректировали, но в целом следовали замыслу фильма.

— Конечно, без них невозможно было снимать. Производство сложное, затратное, проходит в суровых климатических условиях. Николай Лебедев не может позволить себе войти в съёмочный процесс неподготовленным и придумывать фильм на площадке. Это не в его правилах. Но это не значит, что Николай не способен выкрутиться в тяжёлых ситуациях и придумать новое решение, которое позволит качественно снять материал.

— Материала было снято около 120 часов. Монтаж длился с начала марта до конца сентября. Потом были фокус-группы, но существенных изменений в картину после них не вносилось. Нужно сказать, что от зрителей мы получили очень живую реакцию. Кто-то плакал, кто-то нет, но захвачены зрелищем были все. И это несмотря на то, что они смотрели версию с хромакейными кадрами, без финальных эффектов.

— Вот тут я полностью доверился режиссёру. Я же не знал, каким будет содержание будущих кадров, а он знал и чётко это продумал. Очень тщательно объяснял, что будет происходить в кадре, показывал на пальцах или подручными средствами, часто прибегал к референсам, чтобы проиллюстрировать, как должны взаимодействовать самолёты, какая динамика, скорость, крупность, ракурс. Дальше мы заполняли пробелы в монтаже раскадровками, потом ждали из Москвы аниматик, прокладывали его в монтаж, смотрели, комментировали и, если это требовалось, многократно переделывали. Позже к работе подключилась студия CGF, где была сделана финальная графика. По ряду причин они вели проект не с самого начала, и перед ними встала сложная задача, так как необходимо было втиснуться в уже готовое монтажное решение, в определённый хронометраж кадров. И здесь нужно понимать, что одно дело черновой аниматик, с которым работали мы, и совсем другое — финальная анимация, в которой учитываются реальные физические характеристики объектов, а это — совсем другая динамика в кадре. В какой-то момент мы практически переехали в CGF. Было очень важно найти общий язык, быстро и точно сформулировать задачу и передать её тому человеку, который отвечает за свою часть работы. К счастью, там работают настоящие профессионалы под руководством Александра Горохова, так что нам удалось найти и понимание, и наиболее удачные решения.

— Думаю, сцену финальный посадки, начиная с полёта в грозе. Я очень люблю артистов, люблю монтировать через них, если необходимо осуществить переход, то предпочитаю делать это через оценку или реакцию на крупном плане. И в этой сцене собралось всё: здесь и артисты, и монтажные аттракционы и саспенс, и трогательный финал, и графика, над которой работала студия CGF.

— Они все в определённой степени такие. После «Экипажа» я понял, что пока каждый кадр кровью и потом не польёшь, пока каждый миллиметр не отпашешь — ничего не состоится. И это касается всех, начиная с режиссёра и продюсера. На «Экипаже» все принимали очень активное участие, все волновались за результат. Бывало, что и самые простые сцены доставляли много проблем и сложностей. И в сцене может быть всего две склейки, но есть момент принятия решения, постоянного уточнения, поиска. Это невидимая работа, вокруг которой бывает много хлопот.

— Смотря что монтировать. Смотря сколько материала и какие задачи. Если материал не продуман до съёмок, то монтаж может отнять очень много времени, так как история не складывается и её приходится сочинять заново.

— Да, моим ассистентом была Ольга Питерцева, вместе мы работали впервые. Ольга подготовила весь материал, разложила по папкам, по сценам, всё структурировала, чтобы мне было удобно работать. Пока картина монтировалась в Испании, Оля находилась в Москве, то есть обычно мы работали удалённо. Я передавал ей проект, она его перелинковывала, наводила порядок, осуществляла дополнительные действия для передачи материала в компанию CineLab и на звук. В общем, выполняла много кропотливой, трудоёмкой, невидимой стороннему наблюдателю работы.

— Я раньше думал, что не очень важную. Думал, что главное — просто снять хороший материал. Но от монтажа многое зависит: картину можно улучшить, а можно убить. Когда я пришёл на «Экипаж», моим девизом было — главное не испортить. Объясню: часто излишние амбиции монтажёров мешают реализации режиссёрского замысла.

— Final Cut 7. Изначально выбор обусловлен случайностью, а теперь это уже привычка. Хотя в планах — освоить Avid.